Он уезжал отсюда в сложные и сумбурные 90-е годы. Голод, холод, разруха… Искусством тогда и не пахло. В воздухе витал аромат тоски и безысходности. Вот и решил Джейсон Катани искать счастья за бугром. И нашел-таки, только не сразу. Поначалу брался за все — занимался скульптурой, переводами, читал лекции, писал сценарии… А потом наступил — час икс. И Джейсон понял: сценарий к фильму, который уже давно мечталось снять, он будет писать практически с себя. Ну, или почти с себя… Притом такой, чтобы перевернуть душу.
«Торн» — так называется фильм, снятый в Тбилиси не так давно. Фильм рассказывает о простом тбилисском парне, по национальности езиде, так же как и автор сценария. И занимается он тем же — живописью. И по внутреннему складу — такой же прожигатель жизни. Только вот место и время, в которые разворачивается действие, уже другие. О том, как складывается судьба героя в Тбилиси, Джейсон Катани рассказывает мне из Кельна, где он живет и работает уже много лет.
— Джейсон, хочется прямо с места в карьер — я для себя уже уяснила, что это история, пронесенная через себя. А сюжет фильма писали тоже с собственной жизни?
— Режиссер фильма — Навзад Шейхани — этнический езид, проживающий в Ираке. Он и подал мне идею. Навзад вычитал эту историю, которая произошла в одной из стран Скандинавии, из газеты. Парень и девушка влюбляются, женятся и уже ждут ребенка, когда у него обнаруживается рак. И вот, девушка, идя на серьезный риск, рожает ребенка раньше сроков. Делает это для того, чтобы отец ребенка застал рождение сына при жизни. Так вот, лейтмотивом драматургической линии я решил оставить любовную историю. И предложил режиссеру перенести историю в Грузию, Тбилиси, откуда я родом. Мне захотелось примерить эту историю на родную мне действительность.
— Что меняется в грузинской версии этой истории?
— Я решил интерпретировать историю и связать ее с национальной проблемой ассимиляции езидов. Тбилиси, типичная езидская семья. Главный герой молодой парень, по специальности художник, внешне совершенно не похожий на езида. Да и внутренне в нем больше грузинской культуры, нежели езидской, и ментально он скорее грузин. Он немного стесняется своей этнической принадлежности, все национальное ему претит. По сути, он является абсолютным антиподом своему брату, традиционному езиду. У них постоянные конфликты на почве национальной идентификации. Один из таких споров заканчивается уходом Торнике из семьи.
По замыслу, у братьев рано умерли родители, и растила их бабушка. Она — из плеяды людей, заставших кровавые события геноцида армян в Турции. Об этом мало говорится, только ведь и курды пострадали в те времена сильно. Бабушка перед смертью хочет видеть непутевого внука. Знаете ведь, таких в семье больше любят, их обычно жалеют. Она увидится с ним, как того и желает, и говорит слова, западающие ему в сердце. Бабушка для него — последняя нить, связывающая его с национальными корнями. И вот она обрывается, эта нить. Но жизнь продолжается. Пьянки, гулянки, женщины. Одним словом, творческая богема.
— Кто исполняет роль Торнике?
— Его играет актер Театра музыкальной комедии Имеда Арабули. Однако все это происходит до тех пор, пока герой фильма не встречает Эку — девушку, чье появление в его жизни круто изменит ее течение.
— Его избранницу в картине играет непрофессиональная актриса. Почему?
— Объясню. Нам нужна была особа стеснительная, но вместе с тем способная на смелый поступок. Одним словом, хрупкая внешне и сильная внутри. Пробовались многие актрисы, но на роль утвердили именно ее, малоопытную девушку Кристину Чичинадзе, по специальности режиссера. Кстати, Кристина из семьи потомственных кинодеятелей.
Молодые люди влюбляются друг в друга с первого взгляда. Вскоре они решают пожениться. Родители девушки, в общем-то, не против этого брака, вот только отец желает, чтобы его зять был православной веры. Торнике решает проблему легко — меняет вероисповедание. Возможно, потому, что вопрос веры для него скорее формальный, без всякого содержания.
— Популярная ныне тема…
— Я наблюдаю интересную тенденцию в Грузии. За последние двадцать лет все повально ударились в веру. Даже те, кто не верит в бога. Храмы строятся на каждом шагу. Едут в транспорте и крестятся, если мимо церквей проезжают. Знаете, в этом больше фанатизма, чем истинной веры. И еще дань моде, а не потому, что ты действительно уверовал в Христа. И вот это тоже хотелось показать.
— Как, на ваш взгляд, — вам это удалось?
— Что толкает людей менять культуру, религию, мешает им жить в той вере, которая была у предков? Я сказал бы, что это проблема общего характера, знакомая сегодня практически для всех стран. Понимаете, тут говорить о сложном прессинге, конечно, неуместно, но легкая форма психологического давления все же присутствует. Я не открою ничего нового, если скажу, что проблема есть. Получилось или нет донести нашу мысль до зрителя, судить уже аудитории. Мне кажется, наш герой, проходя некое чистилище, возвращается к собственным истокам.
— И как же это происходит?
— Во время свадьбы проявляются первые признаки его болезни. Он теряет сознание. Попадает в клинику, где ему диагностируют рак. Говорят об отмеренном времени для него. Он уединяется в батумском доме, с женой и собакой. И вот тут начинается переосмысление им того, кем же он является на самом деле. В нем просыпается тяга к национальной культуре, традициям. Он начинает рисовать картины с курдскими мотивами. Это не очень нравится его менеджеру, но наш герой отвечает ему, что ему ровным счетом наплевать — будут ли его картины пользоваться спросом и смогут ли их продавать.
Во многом его возвращению к истокам помогает супруга — Эка. Она просит его научить курдскому языку. А потом решается на отчаянный шаг — искусственные роды, чтобы наш герой застал рождение своего сына. На пороге смерти наш Торн — сокращенно от Торнике, кстати, на езидском «торн» означает определенное общественное сословие — аристократию, искренне сожалеет о смене веры. Грустная история, в конце которой Эка приезжает в курдский храм — Лалеш в Ираке — уже с маленьким сыном. Вот такая вот преемственность…
— Сохранить собственную культуру, веру, традиции. Насколько остро стоит эта проблема в Европе?
— В странах Скандинавии созданы просто-таки идеальные условия для сохранения такой культурно-этнической единицы, как курды. Обучение курдскому языку начинается с детского сада, факультативно учат в школах. Но это исключение из правил. Живущие в Европе, конечно же, не ассимилируются насильственным образом и, тем не менее, идентификацию теряют. Ты приехал, живешь, работаешь у меня, так что изволь, живи по моему разумению. И ты поневоле теряешь язык, традиции, корни.
Наш герой абсолютно типичный, он пытается быть таким же, как все. В Армении — армянином, в России — русским, в Грузии — грузином.
— Когда и где планируется премьера фильма?
— Картина снималась кинокомпанией «Шейхан» при активном участии кинокритика Кетеван Джанелидзе и киностудии GSM. Вопрос предстоящей премьеры — в процессе переговоров. Хотим вынести нашу грустную историю на европейский рынок. Поэтому, скорее всего, премьера пройдет все же в Германии. И, конечно же, нам дико хочется, чтобы наш фильм принял участие в конкурсах и заслужил положительные отзывы критиков. У каждого фильма свой путь, своя судьба. Кто знает, что уготовано нашей картине…
Екатерина МИНАСЯН
